Телесно-духовное единство субъективности и способы его реконструкции в коммуникативной реальности
Малахова Наталия Владимировна
Человек в системе коммуникации: проблемы инновационных трансформаций: Материалы X международной научно-практической конференции «Человек в системе коммуникации». Нижний Новгород 23-24 марта 2011 года / Под ред.проф. Е.П. Савруцкой – Нижний Новгород: Нижегородский лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова 2011. – 376 с. С. 208-211.
Коммуникативная реальность в современном мире понимается как пространство, в котором возможно извлечение информации, ее преобразование и на этой основе самообучение субъектов. Под воздействием коммуникативного пространства субъекты получают вектор направленности в обращении друг с другом при помощи символических репрезентаций, включающий репрезентации телесно-духовного единства в человеке. Телесно-духовное единство это другой срез мира, возникновение которого свидетельствует о свободном единении человеческих существ. Его специфика заключена во временности, к которой категории последовательности и причины/следствия не применимы.
Человеческая субъективность может быть репрезентирована разными способами. Репрезентация нацелена на показ структур возникающего в коммуникации феноменального поля, среди которых сознание «вычитывает» символы. В этом случае выстраивается семантическое пространство, в котором телесно-духовное единство воспроизводится как нечто целое, как проекция строящегося в сознании образа.
Среди отечественных авторов это положение развивалось в интерпретации В. А. Подорогой произведений Ф. М. Достоевского [1].
В. А. Подорога адресуется к особому типу виртуального мира, каким представлен «романный мир». Он выстраивает позицию читателя, не просто наслаждающегося возникающими ассоциациями, чувствами, настроениями, а осуществляющего свой тип гуманитарной деятельности. Читатель совершает действия проецирования своего мира на мир другой, дешифруя знаки другого мира «на языке собственного представления о других возможных мирах, и благодаря этому он в силах наполнить читаемое смысловым содержанием» [там же, с.213].
Автор исходит из представления о взаимодействии людей, которое можно условно отделить от «романного мира». Семантика этого мира носит универсальный характер, связанный с всеобщностью значений, воспринимаемых человеком в той или иной ситуации. Поэтому можно допустить неограниченное число трактовок самого взаимодействия и скрытой в нем семантики. В. А. Подорога опирается на семантическое пространство, в котором осуществляется трансценденция тела и духа, несводимая к конкретным физическим телам. Он указывает на то, что это пространство может быть тождественно любому не знакомому пространству, в которое помещается читатель, одновременно становящийся зрителем, нуждающимся в проводнике по его полевым структурам.
Внутри объемной, феноменально развернутой формы действует «универсальный проводник» или, как говорит В. А. Подорога, «универсальная конвенция: все, что является сообщением, может (и должно) быть расшифровано» [там же].
Человеческая субъективность сохраняет единство и подлинность своей природы в так называемой «презумпции понимания», то есть понимание есть семантическая величина, согласно которой между людьми действует негласное соглашение о способах выявления скрытого единства каждого человека со всеми другими. Так же как читательская проекция не встречает для себя затруднений в создании воображаемого мира, точно так же при взаимодействии людей возникает некоторая условная «телепатическая связь». Я. Морено, создатель практики психодрамы как особого способа воздействия на субъективность, объяснял подобные проявления «вчувствованием» и «перетеканием» возникающих в семантическом пространстве состояний взаимодействующих людей [2, c. 300 – 306]. Таким образом, происходит процесс понимания одного человека другим, благодаря взаимному самораскрытию в своем телесно-духовном единстве и наполнению смыслом заключенных в нем (телесно-духовном единстве) знаков.
Для осуществления этого способа понимания следует прибегнуть к созданию промежуточной логики, расположенной между участниками процесса понимания. Каждый улавливает мгновения отчужденности, «остран(н)ения» (В. Шкловский) [3], на базе которых необходимо обрести новые смысловые конструкции, не ограничивающиеся языком и речью. В. Шкловский описывает прием остранения у Л. Н. Толстого. Вещь им не называется, а описывается так, словно она впервые увидена и еще не наделена привычными свойствами, а соотносится со свойствами других, более знакомых вещей [там же]. Как говорит В. А. Подорога, «нормативные проекции» (общепринятые способы установления контактов) не срабатывают, открывая пространственность телесно-духовного единства в его конкретно чувственном выражении. Отчуждение открывает несоответствие между чувством реальности (ориентации, ощущением тела в пространстве и времени) и вновь возникающей реальностью, на основе которой должны формироваться смысловые конструкции, помогающие проникновению в неизвестный мир другого человека.
Всякий раз, когда мы сталкиваемся с неизвестным, включая опыт неизвестной книги, нового человека или новых обстоятельств, мы должны переводить себя в новое состояние, которое В. А. Подорога связывает с запретом на использование имеющегося наличного опыта телесно-духовной практики. Эта практика свойственна любому человеку, так как она приобретается в онтогенезе, социальных формах общения, освоении культурных традиций. Она является одной из инструментальных практик, где человек формируется как мыслящее и чувствующее существо. В момент встречи с неизвестным человек, выступающий как «остран(н)енный» и должен сделать следующий шаг: остановить свою прежнюю телесно-духовнуюю практику, то есть выступить «заново родившимся», не имеющим ни малейшего шанса на абсолютную достоверность в знании и обладании правом на захват его феноменального поля. В этом случае в промежуточной логике взаимодействия образуется следующее звено – общение требует своего собственного пространства непонимания, становящегося в этом случае как структура неразгаданного телесно-духовного единства.
Непонимание является естественным для человека элементом любой коммуникации. В. А. Подорога указывает на такой ее значительный эффект, как необходимость первичного языка, который не ограничивается звучанием слов, но в большей мере зависит от процесса коммуникации, позволяющего войти в то пространство, которое язык описывает в качестве символического, то есть означивающего чувственное и интимно осязаемое пространство «уже увиденного» (дежавю). В этом пространстве все понимаемо и обживаемо, но в случае взаимодействия с неизвестным дежавю отсутствует и сознание оказывается заброшенным в «ловушку чтения». Здесь присутствуют свои правила игры, навязываемые «суггестивными силами текста» [1, с. 215].
Понимание в романном мире, следуя логике В. А. Подороги, сродни традиционным формам общения, так как выстраивает для них некий инструментальный прообраз, который он, ссылаясь на психотерапию начала XX века, определяет как «безумие на двоих» [там же]. Понимание и язык приходят в противоречивое единство. Текст, который тебе дарит другой человек, даже в нормативном плане, имеет тенденцию расхождения с пониманием. Язык преодолевает чувственность и исчезает как лексическая форма. Он становится препятствием как телесно очевидное создание на пути истинного понимания, в котором открывается «занавес над миром – ибо этот занавес и есть язык» [там же]. Но при этом его исчезновение не является окончательным, он переходит в «заговоренность увиденным миром», растворяющим прежнее представление о телесно-духовной практике – тех формах, которые были знакомы и узнаваемы.
Семантическое пространство телесно-духовного единства рассматривается как концептуальный объем объективных возможностей перевоплощения. При этом тело постоянно взаимодействует с нарративными событиями, которые обозначаются В. А. Подорогой как «соположение взаимоисключающего» [1, с. 216]. Вступает в действие особого рода восприятие, когда удается ощутить духовный, душевный мир личности, поле в котором находится человек. Восприятие такого рода сродни акту творения.
Выявленные нами закономерности уподобляют телесно-духовное единство человека, и способы его развертывания в коммуникативной реальности креативным актам, объединяющим в одно целое Вселенную и человека, приводящим к «целостности эстетического восприятия мира» [3, с. 60].
Библиографический список
1. Подорога, В. А. Человек без кожи / В. А. Подорога // Социальная философия и философская антропология: Труды и исследования. – М.: ИФ РАН, 1995. – С. 126 – 160.
2. Морено Я. Психодрама / Я. Морено / Пер. с англ. Г. Пимочкиной, Е. Рачковой. – М.: Апрель Пресс, Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. – 528 с.
3. Шкловский, В. О теории прозы / В. Шкловский. – М.: «Советский писатель», 1983. – 384 с.
4. Наджафова, А. Н. К вопросу о герменевтическом понимании «целостности: «Презумпция совершенства» Г.-Г. Гадамера / А. Н. Наджафова . – Вестник Моск. Ун-та. Сер.7, 2008, № 6, с. 60-67.
© Н.В. Малахова, 2011
Коммуникативная реальность в современном мире понимается как пространство, в котором возможно извлечение информации, ее преобразование и на этой основе самообучение субъектов. Под воздействием коммуникативного пространства субъекты получают вектор направленности в обращении друг с другом при помощи символических репрезентаций, включающий репрезентации телесно-духовного единства в человеке. Телесно-духовное единство это другой срез мира, возникновение которого свидетельствует о свободном единении человеческих существ. Его специфика заключена во временности, к которой категории последовательности и причины/следствия не применимы.
Человеческая субъективность может быть репрезентирована разными способами. Репрезентация нацелена на показ структур возникающего в коммуникации феноменального поля, среди которых сознание «вычитывает» символы. В этом случае выстраивается семантическое пространство, в котором телесно-духовное единство воспроизводится как нечто целое, как проекция строящегося в сознании образа.
Среди отечественных авторов это положение развивалось в интерпретации В. А. Подорогой произведений Ф. М. Достоевского [1].
В. А. Подорога адресуется к особому типу виртуального мира, каким представлен «романный мир». Он выстраивает позицию читателя, не просто наслаждающегося возникающими ассоциациями, чувствами, настроениями, а осуществляющего свой тип гуманитарной деятельности. Читатель совершает действия проецирования своего мира на мир другой, дешифруя знаки другого мира «на языке собственного представления о других возможных мирах, и благодаря этому он в силах наполнить читаемое смысловым содержанием» [там же, с.213].
Автор исходит из представления о взаимодействии людей, которое можно условно отделить от «романного мира». Семантика этого мира носит универсальный характер, связанный с всеобщностью значений, воспринимаемых человеком в той или иной ситуации. Поэтому можно допустить неограниченное число трактовок самого взаимодействия и скрытой в нем семантики. В. А. Подорога опирается на семантическое пространство, в котором осуществляется трансценденция тела и духа, несводимая к конкретным физическим телам. Он указывает на то, что это пространство может быть тождественно любому не знакомому пространству, в которое помещается читатель, одновременно становящийся зрителем, нуждающимся в проводнике по его полевым структурам.
Внутри объемной, феноменально развернутой формы действует «универсальный проводник» или, как говорит В. А. Подорога, «универсальная конвенция: все, что является сообщением, может (и должно) быть расшифровано» [там же].
Человеческая субъективность сохраняет единство и подлинность своей природы в так называемой «презумпции понимания», то есть понимание есть семантическая величина, согласно которой между людьми действует негласное соглашение о способах выявления скрытого единства каждого человека со всеми другими. Так же как читательская проекция не встречает для себя затруднений в создании воображаемого мира, точно так же при взаимодействии людей возникает некоторая условная «телепатическая связь». Я. Морено, создатель практики психодрамы как особого способа воздействия на субъективность, объяснял подобные проявления «вчувствованием» и «перетеканием» возникающих в семантическом пространстве состояний взаимодействующих людей [2, c. 300 – 306]. Таким образом, происходит процесс понимания одного человека другим, благодаря взаимному самораскрытию в своем телесно-духовном единстве и наполнению смыслом заключенных в нем (телесно-духовном единстве) знаков.
Для осуществления этого способа понимания следует прибегнуть к созданию промежуточной логики, расположенной между участниками процесса понимания. Каждый улавливает мгновения отчужденности, «остран(н)ения» (В. Шкловский) [3], на базе которых необходимо обрести новые смысловые конструкции, не ограничивающиеся языком и речью. В. Шкловский описывает прием остранения у Л. Н. Толстого. Вещь им не называется, а описывается так, словно она впервые увидена и еще не наделена привычными свойствами, а соотносится со свойствами других, более знакомых вещей [там же]. Как говорит В. А. Подорога, «нормативные проекции» (общепринятые способы установления контактов) не срабатывают, открывая пространственность телесно-духовного единства в его конкретно чувственном выражении. Отчуждение открывает несоответствие между чувством реальности (ориентации, ощущением тела в пространстве и времени) и вновь возникающей реальностью, на основе которой должны формироваться смысловые конструкции, помогающие проникновению в неизвестный мир другого человека.
Всякий раз, когда мы сталкиваемся с неизвестным, включая опыт неизвестной книги, нового человека или новых обстоятельств, мы должны переводить себя в новое состояние, которое В. А. Подорога связывает с запретом на использование имеющегося наличного опыта телесно-духовной практики. Эта практика свойственна любому человеку, так как она приобретается в онтогенезе, социальных формах общения, освоении культурных традиций. Она является одной из инструментальных практик, где человек формируется как мыслящее и чувствующее существо. В момент встречи с неизвестным человек, выступающий как «остран(н)енный» и должен сделать следующий шаг: остановить свою прежнюю телесно-духовнуюю практику, то есть выступить «заново родившимся», не имеющим ни малейшего шанса на абсолютную достоверность в знании и обладании правом на захват его феноменального поля. В этом случае в промежуточной логике взаимодействия образуется следующее звено – общение требует своего собственного пространства непонимания, становящегося в этом случае как структура неразгаданного телесно-духовного единства.
Непонимание является естественным для человека элементом любой коммуникации. В. А. Подорога указывает на такой ее значительный эффект, как необходимость первичного языка, который не ограничивается звучанием слов, но в большей мере зависит от процесса коммуникации, позволяющего войти в то пространство, которое язык описывает в качестве символического, то есть означивающего чувственное и интимно осязаемое пространство «уже увиденного» (дежавю). В этом пространстве все понимаемо и обживаемо, но в случае взаимодействия с неизвестным дежавю отсутствует и сознание оказывается заброшенным в «ловушку чтения». Здесь присутствуют свои правила игры, навязываемые «суггестивными силами текста» [1, с. 215].
Понимание в романном мире, следуя логике В. А. Подороги, сродни традиционным формам общения, так как выстраивает для них некий инструментальный прообраз, который он, ссылаясь на психотерапию начала XX века, определяет как «безумие на двоих» [там же]. Понимание и язык приходят в противоречивое единство. Текст, который тебе дарит другой человек, даже в нормативном плане, имеет тенденцию расхождения с пониманием. Язык преодолевает чувственность и исчезает как лексическая форма. Он становится препятствием как телесно очевидное создание на пути истинного понимания, в котором открывается «занавес над миром – ибо этот занавес и есть язык» [там же]. Но при этом его исчезновение не является окончательным, он переходит в «заговоренность увиденным миром», растворяющим прежнее представление о телесно-духовной практике – тех формах, которые были знакомы и узнаваемы.
Семантическое пространство телесно-духовного единства рассматривается как концептуальный объем объективных возможностей перевоплощения. При этом тело постоянно взаимодействует с нарративными событиями, которые обозначаются В. А. Подорогой как «соположение взаимоисключающего» [1, с. 216]. Вступает в действие особого рода восприятие, когда удается ощутить духовный, душевный мир личности, поле в котором находится человек. Восприятие такого рода сродни акту творения.
Выявленные нами закономерности уподобляют телесно-духовное единство человека, и способы его развертывания в коммуникативной реальности креативным актам, объединяющим в одно целое Вселенную и человека, приводящим к «целостности эстетического восприятия мира» [3, с. 60].
Библиографический список
1. Подорога, В. А. Человек без кожи / В. А. Подорога // Социальная философия и философская антропология: Труды и исследования. – М.: ИФ РАН, 1995. – С. 126 – 160.
2. Морено Я. Психодрама / Я. Морено / Пер. с англ. Г. Пимочкиной, Е. Рачковой. – М.: Апрель Пресс, Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. – 528 с.
3. Шкловский, В. О теории прозы / В. Шкловский. – М.: «Советский писатель», 1983. – 384 с.
4. Наджафова, А. Н. К вопросу о герменевтическом понимании «целостности: «Презумпция совершенства» Г.-Г. Гадамера / А. Н. Наджафова . – Вестник Моск. Ун-та. Сер.7, 2008, № 6, с. 60-67.
© Н.В. Малахова, 2011